Исар-Кая.
Замок XIII в. 

Находится 2 км к северо-западу от с.Верхняя Мухалатка у горного прохода Шайтан-мердвен. Крепость занимает вершинy скалы и представляет собой четырехугольник неправильной формы 75 х 55 м) площадью 0,3 га. С юга и запада вершина ограничена обрывами высотой 20—40 м. С севера и востока территория городища легко доступна. Здесь и были поставлены крепостные стены, которые в настоящее время сильно разрушены. Общий периметр укрепления 205 м, протяженность оборонительных стен 100 м. Сложены стены из бута на известково-песчаном растворе. Их толщина 1,7—2,7 м. Вход в укрепление находился в восточной куртине. Ширина входа 1,7 м. С запада северная куртина завершалась прямоугольной башней (4,7 х 7 м). С внутренней стороны к оборонительным стенам примыкали небольшие помещения. Почти в центре крепостной площадки располагался храм (3,75 х 6,35 м). Раскопки 1979—1980 гг. показали, что Исар-Кая является однослойным памятником, построенном в XIII в. Толщина культурного слоя 0,5—2,1 м. ЧЕРТОВ ИСАР – СТРАЖ ГОРНОЙ ТЕСНИНЫ
От Кучук-Исара дальше к западу до Фороса, г Ласпи протянулся участок берега длиной 18—20 км. Я обошел этот участок, проявляя, как казалось, максимум внимания к любым скоплениям камней, полям рассеяния керамики и отдельным черепкам, и убедился, что в средние века здесь была масса небольших поселений, то отстоявших друг от друга на 2—3 км, то тесно сближенных, прижавшихся к берегу моря или находившихся вблизи источников у подножия скал, но остатков оборонительных сооружений так и не нашел. Особые надежды в этом отношении можно было возлагать на скалу западнее Биюк-Исара, отмеченную на старых картах Южного берега под названием Пселе-Кая (снова смешанное греко-татарское название: от греческого — высокий, возвышенный), однако на небольшой площадке этой скалы ничего не оказалось.

Только на полпути от Оползневого до Фороса, на одном из зубцов гребня Яйлы до сих пор сохраняются остатки единственного на этом участке небольшого укрепления — Исар-Кая, или Чертова Исара, при горном проходе Шайтан-Мердвень (Чертова Лестница).
Склон сложен обычными для южнобережья деформированными ланцами и песчаниками таврической формации. Выходы их прослеживаются от уровня моря до подножия Яйлы. Благодаря тому что средний наклон местности к морю здесь значительно больше, чем других пунктах Южного берега (в среднем 12—15°), поперечное расчленение склона оврагами и грядами достигает максимальной интенсивности. В условиях расчлененного рельефа значительно и на большую глубину происходит выветривание горных пород. Толщи глинисто-щебенистого элювия и делювия достигают многих метров. Они легко размываются и подвержены оползанию, особенно энергичному в дождливые сезоны годы. Если добавить к этому, что рельеф склона сильно осложнен каменными развалами и скалами известняков, отколовшимися от уступов Яйлы, гребнями диабазовых и порфиритовых даек и штоков, то совсем неудивительным покажется тот факт, что и сейчас, например, берег между Оползневым и Форосом освоен в санаторно-курортном отношении очень мало и во многом сохраняет не то чтобы первобытный, но все же довольно диковатый облик. Это касается, в частности, его растительности, среди которой преобладают заросли иглицы, каменного дуба, грабинника, держидерева, можжевельника, кизила, бука и совсем мало элементов культурной флоры, которые сосредоточены главным образом в парковых насаждениях Кастрополя, Меласа, Фороса, Тассели, в непосредственной близости к морю.

Линия берега не имеет значительных заливов и бухт и практически нигде не защищена от волнения. Сланцевые клифы и обрывы, сложенные глинисто-щебенисто-глыбовым элювием и делювием, подвержены абразии и из года в год меняют свою конфигурацию. Не-большие открытые бухточки у Кастрополя, Меласа, Фороса и немногие мысы, например Святой Троицы (с Кучук-Исаром на нем), обеспечивают возможность высадки на берег при спокойном море, но не дают защиты и опасны в шторм. Берег этот, по крайней мере в средние века, был заселен, как уже сказано, не менее плотно, чем сейчас. Неопровержимым доказательством того служат многочисленные поля средоточения средневековой керамики и черепицы поблизости от-Кучук-Исара, в окрестностях Кастрополя, между ним и Меласом, возле Меласа и особенно на участке от Меласа до Фороса, где насчитывается не меньше десятка пунктов со следами построек и рассеянными керамическими об¬ломками. Все эти остатки, расположенные, как правило, в местах наиболее удобных — поблизости от родников, на сравнительно пологих склонах, обращенных к югу, почти всегда под защитой скал и глыбовых нагромождений,— дают основание считать, что на 18 км береговой полосы когда-то было разбросано до 30, если не больше поселений.
Не только керамика и остатки построек указывают нам на эти поселения, но и пятна некогда культурной, теперь одичавшей растительности группы старых олив, рощи миндаля и фисташки, заросли терновника, кусты мушмулы, дикие гранатовые деревья. Где бы ни пришлось столкнуться с десятком-другим фисташковых деревьев всегда можно быть уверенным, что именно здесь будут найдены и битая черепица, и обломки амфор, и кое-какие остатки строений. Так оно и есть в большинстве случаев. Может показаться странным такое обилие поселений на очень тесной полоске берегового склона, вся-то площадь которого на этой участке едва ли больше 20 кв. км, а удобных для возделывания угодий не насчитается и 10 кв. км. Овраги, скалы, каменные россыпи, скалистые гряды, шлейфы оползней — все это столь сильно сокращает удобную площадь, что вроде бы развернуться здесь негде и меньшему числу поселений. Правда, многие из них состояли всего из нескольких домиков, представляя собой что-то вроде хуторов, и могли насчитывать не больше двух-трех десятков жителей, однако были и более крупные (особенно возле Кастрополя и между Меласом и Форосом), занимавшие площадь в несколько гектаров. С какого времени началось заселение этого участка берега? Все находки керамики и черепицы относятся к средневековью. Они многообразны в своей массе и сходны со всем тем набором гончарной посуды и черепицы, который типичен для укреплений и поселений от Алушты до Симеиза и Оползневого и является датирующим. Следовательно, здесь имеется та же самая хронологическая и, вероятно, та же самая этническая и социально-экономическая формация археологических памятников, что и в полосе до Симеиза и Оползневого.Отдельные фрагменты керамики указывают на римское и эллинистическое время; сведения о них не систематизированы, ибо находки эти случайны. В общем узкая, изрезанная оврагами, загроможденная скалами полоска берега Кастрополь — Мелас — Форос не пустовала в древности, тем более не пустовала она в средние века. Основываясь на сопоставлении керамического материала, можно думать, что наибольшей плотности поселения достигли здесь в греко-византийскую эпоху и были многолюдными еще в XIII—XV столетиях. Непременными спутниками поселений были христианские храмы, память о которых осталась в таких названиях, как Ай-Юри (вулканический гребень у Меласа), Кильсе-Бурун (Церковный Мыс, татарское название наиболее высокой скалы Яйлы над Меласом) и др.
Укрепления имелись на флангах этого участка и в центре его: на восточном фланге — Биюк-Исар против Эски-Богаза и Кучук-Исар на удобном для высадки мысу; в центре — Кастрополь, о некогда существовавшем укреплении которого можно догадываться, к сожалению, только по названию; на западном фланге — Форос и Ильяс-Кая.
Лента старого верхнего шоссе (Ялта — Севастополь) после Оползневого петляет по склону, изрезанному оврагами и заросшему дубняком и грабинником, постепенно приближаясь к скалистым обрывам Яйлы. Обрывы все больше и больше сжимают полоску берега. Затем шоссе проскакивает через постоянно действующий оползень, смахнувший еще в 1786 г. 10 домишек татарской деревни Кучук-Кай с высоты холмов в море. Слева остаются новый и старый, шоссейные спуски к Кастрополю. На 74-м километре от Алушты шоссе проходит прямо под двухсотметровым обрывом Яйлы — под скалой Балчик-Кая. Слева, на небольшой полянке, находится памятник пяти неизвестным солдатам, погибшим на верхнем шоссе в апреле 1944 г. Отсюда остается прочти меньше километра до скрытой в кустах у шоссейного поворота могилы четырех неизвестных партизан, павших в мае 1942 г. Это — 75-й километр от Алушты или 48-й от Севастополя. Оборотясь лицом к северу, видишь перед собой скалистый амфи¬театр, ограниченный с востока утесом Балчик-Кая и с запада узким и крутым контрфорсом скалы Мердвень-Кая.
Непрерывная степа Яйлы, тянущаяся от Эски-Богаза до Балчик-Кая и от Мердвень-Кая до Байдарских Ворот, между Балчик-Кая и Мердвень-Кая отступает к северу серией гигантских ступеней и сни¬жается в перспективе (см. рис. 113). Этот скалистый амфитеатр образовался путем опускания крупных блоков Яйлы. В его западной части скалы рассечены узкой и глубокой, У-образной в поперечном профиле расселиной. Ее западный борт одновременно является восточным скатом скалы Мердвень-Кая. Дно расселины загромождено глыбами известняков, наваленными здесь неоднократными обвалами. Это и есть основание Чертовой Лестницы. Направление расселины — 310°. От шоссе к входу в нее путь проходит по средней крутизны склону с выходами глинистых сланцев и песчаников, в зарослях дуба, граба, грабинника, кизила, в лабиринте небольших овражков и крупных глыб. Видны остатки старой дороги с множеством поворотов, некогда огороженной стенками, усиленной крепидами. Ширина дороги была достаточной для проезда небольших двухколесных повозок. 400 м пути по кривой и 5—6 минут безостановочного подъема — и вы оказываетесь у входа в горную теснину. Остается сделать еще 550—600 крупных шагов, поворачиваясь направо и налево раз тридцать, и через 7—8 минут вся Чертова Лестница будет пройдена до перевальной седловины, высота которой над входом в теснину меньше 100 м. Подъем по Чертовой Лестнице заканчивается у подножия небольшой известняковой скалы. Слева находится поросший лесом склон, переходящий в наклонное плато, срезанное с южной стороны обрывом Мердвень-Кая. Под ним на тонкой ниточке шоссе урчат машины размером не больше муравья. Доводилось слышать, что зубцы Мердвень-Кая называют Кильсе-Буруном, но настоящий Кильсе-Бурун находится в нескольких километрах аападнее, над Меласом.
Справа от выхода из Чертовой Лестницы вздымается восточный борт расселины и клиновидный уступ известняков, по которому пробираешься к Чертову Исару. Скала у выхода из Чертовой Лестницы представляет собой удобный наблюдательный пункт. С него открываются северные подходы к ней и она сама. Скала небольшая, совершенно голая, ступенчатая. На ее поверхности почва сохранилась только в карстовых промоинах — каррах. Я и не думал что-либо здесь искать и был откровенно удивлен, когда мне попался на глаза халцедоновый микролит в тонком слое белого известнякового щебня, а затем на трех десятках квадратных метров каменистой поверхности собрал дюжину кусочков халцедона, из которых два пред¬оставляли собой тонкие ногтевидные микролитические вкладыши с четкой ретушью, два — клиновидные плоские наконечники длиной в несколько см, остальные — пластинчатые сколки от халцедоновых нуклеусов, использовавшихся для поделок.
Положение этого местонахождения кремневых микролитов на скале у выхода из Чертовой Лестницы заставляет с еще большим почтением отнестись к истории горного прохода и отодвинуть ее начало по крайней мере в глубь энеолита.
Все тот же проницательный Кеппен, изъездивший верхом вдоль и поперек холмы и долины Южного берега, высказал догадку, что при Шайтан-Мердвене должно было находиться укрепление, чтобы защищать этот короткий и наиболее удобный путь в предгорья. Вот что он писал по этому поводу: «Систематическое расположение укреплений требовало того, чтобы и при Мердвене — известном проезде по примечательной каменной лестнице —- находилась наблюдательная или оборонительная точка. И действительно, за час пути к северо-западу от Мухалатки, вправо, т. е. к востоку, от дороги и менее полверсты от так называемой каменной лестницы, находится скала Исар-Кая, на коей, без сомнения, некогда было укрепление. Мне не удалось еще побывать на этом, как говорят, безлесном месте, где, по словам одних, видны остатки развалин, между тем как другие уверяют, что тут и темеля (т. е. основания. — Л. Ф.) нет».
Разноречивость этих показаний объясняется очень просто: к востоку от Чертовой Лестницы имеются две скалы, похожие друг на друга, и на ближней из них действительно ничего нет. Именно ее и можно ошибочно принять за Исар-Кая, тогда как настоящая Исар-Кая с остатками укрепления находится чуть дальше. На первую скалу нетрудно попасть, перебравшись через расселину Чертовой Лестницы и вскарабкавшись на каменные полки ее восточного борта. Поверхность скалы заросла лесом до кромки южного обрыва. Буковый лес, сменяемый зарослями грабинника и дуба, подходит сюда по наклонной поверхности плато, обращенного к северу. Под первой скалой расположена более низкая ступень известняков, на нее можно попасть по тем же каменным полкам восточного борта расселины. Здесь в скале заметны неясные вырубы приблизительно квадратной формы. Один из них, размером 3 X 5 м, находится над самым обрывом и ориентирован в северо-восточном направлении. Это соответствует ориентировке храмовых построек Южного берега. Возможно, здесь была часовня, но кроме нескольких обломков черепицы на этой площадке ничего не найдено. Путь к настоящей Исар-Кая лежит по краю обрыва первой скалы среди густых зарослей. Прямо перед вами, на другой стороне кулуара, загроможденного каменными развалами, возвышающимся наподобие вертикального форштевня. Это и есть Исар-Кая, круто наклоненная к востоку. С северо-запада и юга ее ограничивают головоломные обрывы. На клиновидной площадке скалы, поросшей травой и редкими кустиками, бугристый микрорельеф скрывает под слоем наносов развалы жилищ, о северной и восточной сторон заметен густо заросший кустами вал-все, что осталось от крепостных сооружений исара, охранявшего горный проход. Съемка исара впервые проведена в 1966 г., но на скорую руку. В следующем году, когда были предприняты первые раскопки на этом объекте, пришлось начинать ее сызнова, уточняя детали первоначального плана. Периметр крепостного треугольника оказался равным 205 м, длина оборонительных стен — 105 м. На половине периметра стен не было: в защите южного и большей части северо-западного рубежей строители исара всецело полагались на неприступность скальных обрывов.
В противоположность южному и северо-западному, северный и восточный рубежи представляют собой удобное для прохода к исару предполье. Именно на них строители исара создали нехитрый комплекс сооружений, ограничившись возведением обычной боевой стены. В плане она имела форму прямого угла, обращенного на северо-северо-восток.
Начав осмотр оборонительных рубежей Чертова Исара от скалистого мыса, обращаешь внимание на то, что кромка северо-западного обрыва на протяжении 25 м не имела боевого прикрытия.
Глубина обрыва здесь уменьшается от 20—30 м до нескольких ме ров в северо-восточном направлении с приближением к предполной седловине между западным кулуаром и восточной долиной. Боевая стена начиналась в том месте, где северо-западный обрывы прорезали небольшие каменные полки, по которым можно было вскарабкаться в укрепление. От этого места на протяжении 13 м в рельефе заметен сильно задернованный и заросший кустами вал камней, а дальше на 38 м видны остатки стен и тыльный панцирь кладки, выступающие на поверхности каменных развалов. Кладка панцирей выполнена из средних по размеру грубо сколотых камней уложенных горизонтальными рядами; между панцирями — забутовка; по всей толщине стены просматриваются остатки известкового вяжущего раствора с галькой и гравием известняков, алевролитов, сланцев (до 40 %).
Развалы северной стены перекрывают площадь шириной 10— 15 м и достигают большой мощности. Возможно, в центре этой куртины была наружная башня, разрушенная до основания. Разборка каменного завала открыла хорошо сохранившуюся в высоту 1 5— 2,5 м от основания часть боевой стены с трехпанцирной структурой кладки. Прекрасно сохранился наружный панцирь. В 2,5 м от него находится поверхность тыльного панциря, а в 1,7 — 1,8 м — остатки панциря парапета. Обычно толщина северной стены на уровне верхних рядов кладки около 2,5—2,7 м, у основания до 3 м. Большая мощность развалов позволяет определить конструктивную высоту стены в 6—8 м.
Северная куртина четвертьокружным поворотом (на 90°) переходит в восточную куртину длиной 52 м. Структура и размеры стены здесь оыли такими же, как и в северной куртине, но кладка сохранилась значительно хуже из-за большого уклона основания стены. Флангом восточная куртина выходила на южный обрыв. Стена здесь разрушена полностью, но место ее прослеживается по подтескам скального основания. Вход в укрепление находился в восточной куртине, в 12 м от углового поворота. В развалах строительного камня он был едва заметен, расчисткой же открыт полностью. Толщина стены у входа 2,3—2,4 м, входной проем имеет ширину 1,5—1,65 м и устроен на скальном основании с забутовкой неровностей рельефа щебнем. С наружной стороны к нему подходит глыбовая вымостка дороги с тыльнэй стороны вдоль боевой стены прослеживается зона развалов небольших построек, из которых ближайшие к входу могли служить стенками тесного тамбура.
Особый интерес представляет угловой поворот боевой стены. По мощности развалов строительного камня можно было предположить круглую башню, однако расчистка не подтвердила этого. Стена в месте поворота представляет собой крупноглыбовую каменную кладку, имеющую вид клиновидного контрфорса, ось которого совмещена с биссектрисой угла. Надобность в сооружении контрфорса была продиктована рельефом основания (крутой наклон наружу), на котором стена обычного профиля оказалась бы слишком высокой и недостаточно устойчивой.
В общем сохранность боевых стен Чертова Исара не превышает 20 % от их первоначального объема, который составлял около 1500—1700 куб. м. В развалах строительного камня и остатках северной и восточной стен трудно найти что-либо, говорящее о том, при каких обстоятельствах было разрушено это сооружение. Единственно, что свидетельствует о постепенном разрушении стены,— это заметная концентричность раскатов камня по склону в зоне углового поворота. Положение крепости на совершенно открытом месте способствовало выветриванию вяжущего раствора в кладке оборонительной стены. Этого, как мы видели уже неоднократно, вполне достаточно для полного (с течением времени) разрушения кладки. Стена Чертова Исара постепенно рушилась под неумолимыми ударами времени, а вовсе не вражеских таранов.
На наклонном плато Исар-Кая находилась группа построек, значительная часть — возле оборонительной стены. Кое-где из-под развалов выступают стенки небольших жилищ, ступенчатой поверхности плато. Они перекрыты развалами камня, наносами мелкозема и щебня. Разрушение культурного горизонта эдесь происходит очень быстро из-за крутого наклона плато.
В западной оконечности крепостного треугольника, на мысу, в скальной поверхности заметна выровненная площадка размером около 3,5×6 м, ориентированная по азимуту 53—56° — так же, как серия храмовых построек на Панее и в некоторых других пунктах Южного берега. Возможно, здесь помещалась крепостная церковь с апсидой, обращенной к северо-востоку. Это место казалось единственно подходящим пунктом для храмовой постройки в Чертовом Исаре.
В 1967 г. первым же разведочным шурфом 1×1 м, заложенным в верхней части плато, без большой надежды на успех, был вскрыт северо-восточный угол настоящей храмовой постройки. Шурф был превращен в раскоп, открывший кладку обычной одноапсидной церкви размером 3,6×6 м (длина установлена приблизительно, так как западная стена осталась под мощным развалом строительного камня разрушенных жилищ, окружавших церковь), ориентированной по азимуту 74° (востоко-северо-восток). Кладка стен церкви толщиной 0,6—0,7 м, сложенных на известковом растворе, сохранилась в высоту не более 0,7—0,8 м. Постройка сильно разрушена. Но развал строительного камня над ней оказался небольшим, как будто здесь уже велись раскопки или кто-то использовал камень для других нужд.
Исключительная бедность и малочисленность культурных остатков в церкви бросается в глаза. На уровне ее пола, устроенного на тонких плит песчаника на щебенистой забутовке (и в прошлом почти на всей площади взломанного), собрано всего полторы сотни мелких обломков разнопрофильной керамиды и столько же фрагментов, принадлежащих одной-единственной крупной амфоре, некогда стоявшей в апсиде и раздавленной при обрушении стен. Пол был покрыт слоем известковой штукатурки, перемешанной с керамикой и кусочками угля. Возможно, церковь погибла из-за пожара. Штукатурка, покрывавшая стены, была расписана полихромными фресками (найдены остатки красочного слоя на кусочках извести). Открытие церкви дает право отнести Чертов Исар к рангу объектов, обладавших чертами укрепленных поселений известной самостоятельности. Комплекс построек Чертова Исара, по приблизительной оценке, мог насчитывать до двух-трех десятков жилищ и вмещать 100—150 чел.— не слишком много для рядового средневекового поселения, но, по-видимому, вполне достаточно для укрепления, назначенного контролировать и защищать горный проход через Яйлу.
Не так много нужно времени, чтобы набрать кучу битой керамики на поверхности Чертова Исара и убедиться в том, что и это горное укрепление принадлежит к группе средневековых крепостей. Совсем не обязательно производить раскопки; наклон плато и интенсивный снос с него продуктов выветривания горных пород помогают ранее скрытым в наносах следам прошлого появиться на свет божий. Вместе с мелкоземом, щебнем, камнями происходит снос и керамических обломков. Полностью разрушенный южный фланг боевой стены открывает им выход на склоны ниже восточной куртины. Значительная часть их сваливается с южного обрыва Исар-Кая и попадает в зону каменных развалов у ее подножия.
Среди керамики преобладают две группы изделий — черепица и пифосы. На их долю приходится больше половины всего керамического материала, причем соотношение между обломками черепицы и пифосов приблизительно одинаково, что явно необычно для южнобережных исаров, в которых, как мы уже знаем, бой черепицы всегда резко преобладает. Возможно, это соотношение следует объяснить не очень большим числом построек и необходимостью создавать значительные запасы воды в удаленном от водоисточников горном укреплении, для чего нужно было иметь значительное количество подходящей тары. Могла быть и другая причина: например, более быстрый снос и более широкое рассеяние обломков черепицы, часто находящихся в верхних зонах культурного слоя и у поверхности развалов жилых построек.
Керамика построек Чертова Исара не отличается от черепицы других южнобережных укреплений, также разнообразна по обжигу, цвету и составу теста, форме и размерам бортиков, соотношению длины и ширины, ремесленным грекоалфавитным знакам. Как и в других пунктах, она дает мало оснований для более или менее точных и определенных датировок. Аналогичны и обломки пифосов Некоторые из них толщиной 27—30 мм принадлежат сосудам гигантского размера, более характерным для раннего времени.
Третья многочисленная группа керамики — амфоры и кувшыны: отличить их друг от друга в обломках не так-то просто. В обломках на Чертовом Исаре преобладают плоские днища и плоское эллиптические ручки, характерные для средневековых кувшинов IX—X вв.; некоторые ив них были украшены орнаментом в виде волны. Среди обломков амфор распространены гладкостенные и риф. леные. Очень редко в подъемном керамическом материале попадаются небольшие обломки мисок с зеленоЙ и желтой поливой. Но в раскопках их не найдено вовсе.
Наряду с гончарной посудой, на Чертовом Исаре была в ходу и кухонная лепная посуда из черной и серой сланцевой глины неорнаментированная. Будучи плохо обожженной, она значительно легче распадается на мелкие кусочки и истирается, чем гончарная керамика с красным черепком хорошего обжига. Среди боя лепной посуды могут находиться и остатки таврских изделий, однако отличить их от черноглиняной лепной керамики средневековья практически невозможно из-за малого размера и истертости обломков.
Полемизируя относительно локализации страны Дори — на Южном ли берегу она находилась, как это думают некоторые исследователи, или в Юго-Западном Крыму, на месте более позднего княжества Феодоро, как это полагают другие,— А. Л. Якобсон мимоходом высказал сомнение в том, что горные перевалы, такие как Шайтан-Мердвень и некоторые другие, могли функционировать в раннее средневековье. Касаясь дорог через перевалы, он пишет: «…большинство этих дорог вообще представляет лишь горные тропы; к тому же функционирование их в раннем средневековье (например, Мердвень — Чертова Лестница) просто недоказуемо. Кроме того, непонятно, к каким городам вели эти тропы. Только один старый путь (между Чатыр-Дагом и горой Демерджи), ведущий к Алустону (а от него в Партениты и Гурзувиты), представляется нам реально существовавшим в раннее средневековье».
Эти сомнения А. Л. Якобсона неосновательны. Они исходят ив некоторых недоразумений и недоучета реальной обстановки. Если говорить о пути в Алустон, то прежде всего следует иметь в виду не Ангарский перевал, а Кибит-Богаз — перевал между Чатыр-Дагом и Бабуганом, соединяющий Алуштинский амфитеатр с верховьями Альмы. Читатель помнит из первых глав, что Кибит-Богаз действовал задолго до устройства дороги через Ангарский перевал, и хотя Ангарским перевалом пользовались и в средневековье, свидетельством чему являются его сторожевые укрепления, Кибит Богаз был более удобен и находился ближе к средневековым городам и крепостям Юго-Западного Крыма. Но дело не только в этом.
А. Л. Якобсону непонятно, «к каким городам вели эти тропы». Под этим он подразумевает, по-видимому, города Южного берега, ибо на другой стороне, за перевалами и горными проходами, эти «тропы» выходили-таки к крупным городам и крепостям,, и Якобсон о них знает: дорога через Гурзуфское Седло (отнюдь не тропа!) вела к Басману, Кермен-Кая, Качи-Кальену, Тепе-Кермену, Чуфут-Кале; дороги через Гаспра-Богаз и Эски-Богаз (последняя особенно удобна, и называть ее тропой нельзя)— к тем же пунктам, к Бойке и Мангупу, а далее — в Эски-Кермен; проход Шайтан-Мердвень открывал путь к Мангупу и Эски-Кермену, с одной стороны, и к Херсонесу и Инкерману (Каламите)— с другой. Многие из этих городов-крепостей существовали уже в раннее средневековье, и Якобсон не упускает это из виду. Следовательно, он подразумевает города именно на Южном берегу.
В этом и состоит одно из недоразумений, ибо нельзя так понимать развитие транспортных связей и сети дорог, относящихся к любому времени, в том числе и к раннему средневековью. На Южном берегу не было в то время очень крупных поселений, соизмеримых с городами-крепостями второй гряды Крымских гор. Даже Алушта, Партенит, Гурзуф представляли собой — по нашим меркам — далеко не крупные укрепления. Но Южный берег в целом отличался высокой плотностью маленьких поселений, тяготевших к четырем десяткам крепостей. Участки берега, насыщенные этими поселениями и разобщенные друг от друга теми или иными орфографическими элементами, могли иметь прямую связь с загорными городами-крепостями через те горные проходы, которые находи-лись по-соседству.
Мнение Якобсона о недоказуемости функционирования Шай-тан-Мердвеня в раннее средневековье опровергается наличием Чертова Исара на этом горном проходе, его устроенностью, находками в окрестностях горного прохода и в нем самом определенно средневековых следов. Чертов Исар мы можем отнести по крайней мере ко времени IX—X вв. или после этого, не слишком настаивая на его раннесредневековом возникновении. Но если рядом с горным проходом попадаются обломки кремневых микролитов, а вдоль дороги от горного прохода — фрагменты керамики римского времени, то почему Шайтан-Мердвень не мог функционировать и в раннее средневековье.
Прежде чем мы доберемся до западного конца Южного берега, встретим по крайней мере еще три перевальных пункта — это Байдарский проход, упомянутый в начале очерка, перевал возле горы Мачук в створе мыса Сарыч и перевал из Байдарской долины в Ласпинский амфитеатр. Рядом с этими перевалами на Южном берегу также не было крупных городов, но находилась масса сельских поселений, группировавшихся вокруг своих централов оборонительного значения. Каждый из указанных перевалов, безусловно, уже в раннее средневековье связывал Южный берег с загорными районами Юго-Западного Крыма.
Использованы материалы из книги Фирсова Л.В. «Исары. Очерки истории средневековых крепостей Южного берега Крыма». Новосибирск, 1990.
Со стороны северной седловины к нему вела колесная дорога. На месте стыка восточной и северной куртин располагалась небольшая башня 2,35 х 3,3 м.